Книга Лучший исторический детектив [сборник] - Людмила Малёваная

фикус в углу напоминал, что помещение вполне жилое.

— А раньше этот фикус незаметно в углу стоял, — заметил Мрозовский. — За товаром не видно было.

— Да, — вздохнула Рузя. — Не видно.

— А что же сейчас? Распродались? Поздравляю, что так скоро.

— Ой, ну что вы! — Рузя сделала вид, что смущена и уставилась на пол. — Одним днём всё ушло. Оптом забрали. Не за дорого, но я и не жалею. Как говорится, с глаз долой…

— Как планируете устроиться? — Мрозовский задал самый главный вопрос, ради которого он и пришёл в лавку.

— Хотела шляпками торговать, дамским бельём и чулками. Прошу пана, а с чего у вас такой интерес к бедной женщине? — заинтересовалась Рузя.

— А с того, что друг у меня есть. Он доктор. И ему нужен кто-то, чтобы сопровождать…

— Ой, нет! Я и крови боюсь! — воскликнула Рузя.

— Вы дослушайте сперва. Ему не медсестра нужна. Он мужчина одинокий. Одинокий душою, ибо супруга у него имеется. Но одинокая его душа довольно щедрая к тем, кто готов разделить с нею одиночество, — Мрозовский слегка замялся и переспросил: — Понятно ли я говорю?

— Вполне понятно, — кивнула Рузя.

— С вашего позволения, пани Ковальчук, я продолжу. С целью поддержать вас в вашем одиночестве и помочь другу, я хотел бы познакомить вас. Надеюсь, что это знакомство окажется приятным для всех, — закончив говорить, Мрозовский выдохнул.

Вчера он имел неосторожность за партией в покер рассказать Виктору Зеленскому, известному в городе доктору и своему другу, историю очаровательной Рузи и всё, что произошло в кабинете. Поскольку доктор отличался любопытством, то напросился на знакомство.

— Эдвард, ну что вам стоит свести меня с этой панянкой? — канючил доктор. — Разве мало их у вас? А я так невезуч в делах сердечных.

— Виктор, вы же не станете отдавать ей своё сердце?

— Отдам, но не сердце. И на время, — подмигнул доктор и рассмеялся. — Если вы сказали, что она чертовски мила, то я вам верю.

Если бы пану доктору тогда сказали, что для милой Рузи он будет готов отдать много больше, рассмеялся бы в лицо. Воспринял бы, как шутку не очень хорошего содержания и даже обиделся.

…Теперь Рузя ждала пана Зеленского для свидания, но поскольку пришла она раньше оговорённого времени, то пряталась теперь за углом здания. Часы на башне показывали пять минут восьмого, а это означало, что пан доктор опаздывал на пять минут. Рузя уже собралась уходить и слать проклятия в адрес Мрозовского за это сватовство, когда на ступеньках заметила красивого мужчину и с букетом белых гвоздик.

Мужчина посматривал на часы, нервничал и часто поправлял шикарную шевелюру с лёгкой проседью. Рузя, оценила качественный костюм, после вспомнила, что доктор должен был появиться в семь с букетом белых гвоздик, выждала еще пять минут и направилась к нему, горделиво задрав подбородок и выпятив грудь.

Доктор не ожидал, что Рузя спустится сверху по ступенькам. Ему и в голову не приходило, что она пришла раньше и видела его, одиноко стоящего у входа в кинотеатр.

— Доброго дня, пан доктор. Вы же пан Зеленский, верно?

— Совершенно верно, пани, — ответил доктор, всё еще не понимая, откуда Рузя взялась, и почему он не заметил её заранее.

— Меня зовут Рузя Ковальчук, — сказала Рузя, решительно протянув доктору руку.

Пан Зеленский быстро чмокнул протянутую руку и понял, что не знает, как вести себя с этой пани.

— Виктор Зеленский, доктор медицины.

Рузя, оценила упадок духа новоиспеченного кавалера и поняла, что из доктора можно хоть верёвки вить. Главное, чтобы пан доктор хорошо зарабатывал.

— Пойдёмте, пан доктор, в сквере погуляем, воздухом подышим, — лениво предложила она.

— Конечно, пойдёмте. А дальше, что станем делать?

— Видно будет, пан доктор.

Прогулка оказалась недолгой. Рузя решила, что не стоит баловать кавалера, и если сам на свидание напросился, то можно его и промариновать подольше, чтобы не счёл Рузю доступной женщиной. То, откуда он вообще о ней узнал, и что пан Мрозовский изволил рассказать, заботило Рузю меньше всего. В монашки она записываться не собиралась. Считала, что всё, происшедшее с нею до их знакомства кавалера волновать не должно. А вот какое содержание готов дать пан доктор, интересовало очень. Рузя была практичной и расчетливой.

После чашечки кофе Рузя захотела домой, и пан Зеленский заволновался.

— А что вы делаете завтра? Может быть, сходим в кино или поедем за город подышать?

— Если спектакль дают интересный, комедию или про любовь, то пойдём, а если плакать надо, то лучше отправиться подышать воздухом, — сказала Рузя. — Здесь же в половине шестого и встретимся. Только не опаздывайте.

Такой репликой Рузи закончилось их первое с Зеленским свидание. Пан доктор спорить не стал, облобызал ручку и дождался, пока милое создание скроется за углом. Теперь он мог дать волю нервам и стал покусывать себя за ус. Надвинув шляпу чуть не на глаза, чтобы не быть узнанным, пан доктор отправился к автомобилю, ехать домой.

— Дядька, дядька! — орали хлопчики сдвинув на затылок кепки. — Покатай на «Лягушёнке» до площади. Мы тебе потом колеса почистим!

Они кружились вокруг «Opel», облипали его как саранча и тянулись грязными пальцами к никелированным, сверкающим под красным вечерним солнцем, деталям.

— Отойдите! — махал руками Зеленский, возмущаясь голосом тихим, но вполне сердитым. — Прочь! Кому говорят? Какая площадь?! Идите домой, и пусть ваши матери дадут вам еды.

Зеленский достал из кармана монеты и бросил в сторону от дороги. Покуда хлопчики собирали деньги, он сел в машину и был таков.

— Зелюнця, ты дома?! — орала Рузя под окнами старинного дома. Время было позднее, но в одном окне еще горел свет.

— Зачем так орать на целую улицу?! Тебе обязательно нужно, чтобы весь квартал знал, что к Зельде пришли гости? А так, чтоб меня завтра не спрашивали соседки, во сколько они ушли, ты не можешь?

— Открывай уже, что в окне стоять, — сказала Рузя и поёжилась от холода. Тонкое крепдешиновое платье хорошо сидело на фигуре, выделяя всё, что нужно, но совсем не грело.

Зельда была занята — она заканчивала срочный заказ. Шикарное свадебное платье занимало всю огромную Зельдину кровать, а шлейф от него лежал у Зели на коленях. Она пришивала к нему кружево, тонкие булавки, натыканные по краю, тускло поблёскивали, от чего платье казалось особенно торжественным. Зельдины чёрные кудри путались с кружевом, образуя загадочный узор, и Рузя ненароком залюбовалась, сдерживая в себе желание прикоснуться к кудрям и булавкам.

— Красивое какое, — сказала Рузя. — Это кто у нас замуж собрался?

— Дочка одного доктора. Да ты не знаешь его. Он